×
Подождите немного...
Краткие замечания из текста Стрыйковского:
1. Литвины, пруссы, жемайты - побратимые язычники.
2. ПО СТРЫЙКОВСКОМУ Литовцы жили и в Визне (конец 13 века) (нын. округ Ломжы, Польша. С 5 по 11 векам тут были земли ятвягов).
3. Витебск, Пинск - русские города
4. Замок Гродно назван Гардин, Гартин . По-литовски нын. Гардинас.
5. Литовцы и жемайты воюет вместе.
6. Прусские племена надрувы и скалвы - одного племени с литовцами и жемайтами
7. Жемайтские замки - Бисена, Оукайм, Колаине, Юнигеда, Сисдитен, Писта, Мингедин, Медерабе, Юнигедская земля, Пограуденская земля, Медники, Каршува - Литовские земли.
8. Песнь о Довмонте: ныне крестьяне литовской народности поют по-литовски: «Dowmantas, Dowmantas Gedrotos kunigos, labos Rajtos luguje»
9. Жемайты имели своих вождей, воевали вместе с литовцами против крестоносцев
10. Руссаки же новогородские и полоцкие были христианами и отличались [от литовцев] по вере и языку.
11. Гедимин - язычник.
12. Религия главных князей - язычество
13. Лиздейко, верховный жрец литовский, найденный в орлином гнезде (Лиздас - гнездо лит.яз)
14. Руссаки: полочане, новогрудцы...
15. Вильна выла языческим городом при Гедимине...
1. Литвины, пруссы, жемайты - побратимые язычники.
2. ПО СТРЫЙКОВСКОМУ Литовцы жили и в Визне (конец 13 века) (нын. округ Ломжы, Польша. С 5 по 11 векам тут были земли ятвягов).
3. Витебск, Пинск - русские города
4. Замок Гродно назван Гардин, Гартин . По-литовски нын. Гардинас.
5. Литовцы и жемайты воюет вместе.
6. Прусские племена надрувы и скалвы - одного племени с литовцами и жемайтами
7. Жемайтские замки - Бисена, Оукайм, Колаине, Юнигеда, Сисдитен, Писта, Мингедин, Медерабе, Юнигедская земля, Пограуденская земля, Медники, Каршува - Литовские земли.
8. Песнь о Довмонте: ныне крестьяне литовской народности поют по-литовски: «Dowmantas, Dowmantas Gedrotos kunigos, labos Rajtos luguje»
9. Жемайты имели своих вождей, воевали вместе с литовцами против крестоносцев
10. Руссаки же новогородские и полоцкие были христианами и отличались [от литовцев] по вере и языку.
11. Гедимин - язычник.
12. Религия главных князей - язычество
13. Лиздейко, верховный жрец литовский, найденный в орлином гнезде (Лиздас - гнездо лит.яз)
14. Руссаки: полочане, новогрудцы...
15. Вильна выла языческим городом при Гедимине...
http://www.vostlit.info
КНИГА ДЕСЯТАЯ
Витенес или Вицень, эйраголец, согласно избран и возведен на великое княжение литовское, жмудское, русское, ятвяжское и подляшское
Витенес, которого в то время возвели на великое княжение Литовское. Всеобщим волеизъявлением и единодушным голосованием всех сословий литовских и жмудских в Кернове был избран и возведен на великое княжение Литовское, Жмудское и Русское Витенес или Вицень родом из Эйраголы...(Жемайтия)
А будучи на новом панстве, Витенес задумал сразу же делом подтвердить мнение о своей удали, для чего собрал большое войско из литовцев и жмудинов и отправил с ним своего гетмана разорять польскую землю...
Крестоносцы [идут] на Литву. На следующий 1288 год польский монарх Лешко Черный, выправив у папы грамоту на сбор добровольцев для крестового похода против языческой Литвы....
Году же в 1291 комтур Кенигсберга Бертольд Брухавен (Brunhanim), желая отомстить литовцам за то вторжение, собрал орденское войско и, вторгнувшись в Литву, замок Колайне (нын. Жемайтия) (Koleina) захватил и спалил. Перебив много литовских людей и семьдесят их захватив [в плен], крестоносцы вернулись в Пруссию.
Литовские замки Мингедин и Медерабе. А литовцы, желая преградить дорогу крестоносцам, чтобы не могли устраивать набеги на их владения, начали строить замок Мингедин. Желая помешать его строительству, кенигсбергский комтур Бертольд собрал новое войско и двинулся на Литву, но, устрашенный многочисленностью литовского рыцарства, охранявшего строителей, повернул в другую сторону, где взял литовский замок под названием Медерабе..
Витень, воюя Пруссию, [терпит] поражение.
Потом, в 1293 году, комтур Рагнита Генрих Штанге в день святого Иакова (25 июля) захватил в Литве замок Мингедин (Юнигеду), где множество литовцев перебил, а других захватил в плен. По его следам тут же погнался Витень, князь литовский, со множеством литовцев и руссаков
Каждому литвину досталось по 20 христианских пленников.
Когда битва таким образом окончилась смертью благородного князя Казимира, на долю каждого литовского язычника при дележе досталось по 20 человек польских христиан...
Немцы воюют Литву и жгут Визну.
В том же 1294 году прусский магистр Мейнхард в конце зимы воевал в Литве два повята: Пастов и Ершов (Jerschow, Гайжува (Gaizuva)). А когда, захватив и спалив два замка, обнаружил, что третий взять трудно, то, отослав пленных литовцев в Пруссию, вернулся с войском к Визне, замку князя Болеслава Мазовецкого. [Магистр] захватил этот [замок] и сжег его потому, что с разрешения Болеслава литовцы жили в Визне и частыми вторжениями чинили большие беды в Польше и в Пруссии.
Литовцы воюют Пруссию и Лифляндию.
Потом, в 1296 году, литовский князь Витень, вторгнувшись в Хелминскую землю, огнем и мечом повоевал весь край вдоль и поперек до Голубенского повята, и с большой добычей вернулся в Литву. А потом с литовским и жмудским войском сразу же двинулся в Лифляндскую землю.
Литовцы терпят поражение в Пруссии. В 1298 году литовцы и жмудины разрушили город Страсбург в Пруссии..
В результате измены немцы разрушили литовский замок Оукайм.
Потом комтур Кенигсберга с еще большим войском подступил к литовскому замку Оукайм, где один литвин по имени Свиртил, исполняя тайное обещание, данное крестоносцам, открыл им [ворота] названного замка, в котором был бургграфом
Прусское орденское войско захватило Гродненский замок.
В то же время Генрих фон Плоцке, родом саксонец, вновь избранный прусским маршалом, а не магистром (как пишет Меховский), послал орденское войско на Литву. Эти воины, приблизившись к замку Гартин, расположенному на Немане, и в ненастный день найдя ворота открытыми, захватили замок, [одних] литовцев посекли, других повязали и, обобрав замок, с большой добычей вернулись в Пруссию. Однако Петр Дусбург, как это выше найдешь в его хронике, не пишет, что немцы в то время захватили замок Гарту, а только зажгли посад, который в те годы был большим. Что говорит и сам Меховский eodem folio, свидетельствуя сам против себя: Commendator autem de Coniksberg castrum Gartin non fuisse locatum moleste ferens, etc.
Он же говорит, что комтур Кёнигсберга, сожалея и досадуя, что это немецкое войско не завладело замком Гартин или Гродно, с этим же войском сам сразу же вернулся к Гарте второй раз.
Немцы воюют Литву.
Потом, когда многочисленные рыцари-пилигримы из Германской империи и из других христианских земель по земле и по морю прибыли в Пруссию на священную войну против Литвы, орденские братья, усиленные их мощью, сразу же начали новую войну против Литвы. Разорив и обобрав Каршувский повят (Жемайтия), они вернулись в Пруссию с большой добычей.
Жмудины осадили Рагнету, большой замок, который [я] сам видел.
А в 1315 году жмудины с большим войском осадили Рагнету (Рагнит) в Пруссии. И когда им надоело долгое время стоять (lezac) под замком, а добыть его не могли, то вернулись в Жмудь, разорив окрестные волости и повытоптав все хлеба.
А Витень, великий князь Литовский, закончив войну, начатую жмудинами, собрал очень большое войско, осадил Трисмемель или Христмемель и в течение целых семнадцати дней и ночей добывал его таранами, штурмами, разными обстрелами и подкопами. Трисмемель или Христмемель был замком над Неманом между Юрборком и Тильзитом. Как я сам выяснил, крестоносцы заложили эти замки в Литве...
Медники, где ныне Ворни (Варняй), разрушены.
В том же году прусский маршал Генрих Плоцке, сакс, вторгся в Литву со своими рыцарями, Пастовский повят разрушил и выжег, а пятьсот пойманных литовцев вывел в Пруссию. А когда собрал в Кёнигсберге очень много рыцарей-пилигримов из Германии с Рейна, которые прибыли на священную войну против литовцев, сразу же второй раз отправился с ними в Литву. Взяв замок Бисену (нын. Жемайтия) и перебив в нем восемьдесят литовских мужей, он стремительным и быстрым ударом обратил в пепел и в прах Медникский повят (нын. Жемайтия).
О Гедимине
...Сама эта история выглядит противоречиво, потому что в Литве и в Жмуди в то время было уже много благородных, могущественных и родовитых фамилий (domow) вроде Гаштольтов, Бутримов, Румбольдов (Rombowdowie), Монивидов и других. А также было более дюжины (o kilkonascie) удельных (oddzielnych) князей: Гедройцких, Гольшанских, Дялтувских, Утенских, Новогрудских и других, потомков великих князей, которые подчинялись только великому князю Литовскому, сидящему в Керновской столице (ныне стертой [с лица земли] течением времени). Из-за постоянных войн с крестоносцами в то время и каждый жмудин, будь он шляхтич или холоп, равные имел вольности. Руссаки же новогрудские и полоцкие, а также подляшские, хотя и были в то время подданными Литвы, но пользовались теми же свободами. Нет сомнений и в том, что если бы Гедимин или Гидзимин, будучи конюхом, убил бы своего господина Витеня, великого князя Литовского, а после него, будучи человеком простым и неродовитым, своевольно завладел бы Великим Княжеством, столь обширным и могучим, ему сразу обломали бы рога (utarliby rogi) другие князья, паны и весь народ. Сразу схватили бы и покарали как предателя, ибо те, кто в то время были грозны руссакам, прусским и лифляндским крестоносцам, полякам и мазурам, без сомнения, не допустили бы верховенства над собой негодного [правителя]...
Жмудины в те времена из-за своего исключительного мужества, как я уже говорил, тоже имели большие вольности и не захотели бы быть под властью изменника, ибо имели и своих собственных наследников Жмудского княжества (которых потом истребил Гедимин): Пелусе, Свитрила (Switrila) и Драйколита, перебежчиков к прусским крестоносцам. Будучи вольными людьми, при такой разрухе они бы, вероятно, выбрали бы себе в князья кого-нибудь из них.
Руссаки же новогородские и полоцкие, имея occasionem diu exspectatam ad excutiendum jugum, имели долгожданный случай и время сбросить языческое ярмо, которое они носили на себе как данники, будучи христианами и отличаясь [от литовцев] по вере и языку. Ясное дело, что они взяли бы себе господином монарха Киевского или кого-нибудь из волынских, галицких и северских князей, которых в то время в русских землях было достаточно, и предпочли бы иметь над собой господина своего народа, веры и языка, чем чтобы над ними властвовал язычник литвин, изменнически убивший своего господина.
КНИГА ДЕСЯТАЯ
Витенес или Вицень, эйраголец, согласно избран и возведен на великое княжение литовское, жмудское, русское, ятвяжское и подляшское
Витенес, которого в то время возвели на великое княжение Литовское. Всеобщим волеизъявлением и единодушным голосованием всех сословий литовских и жмудских в Кернове был избран и возведен на великое княжение Литовское, Жмудское и Русское Витенес или Вицень родом из Эйраголы...(Жемайтия)
А будучи на новом панстве, Витенес задумал сразу же делом подтвердить мнение о своей удали, для чего собрал большое войско из литовцев и жмудинов и отправил с ним своего гетмана разорять польскую землю...
Крестоносцы [идут] на Литву. На следующий 1288 год польский монарх Лешко Черный, выправив у папы грамоту на сбор добровольцев для крестового похода против языческой Литвы....
Году же в 1291 комтур Кенигсберга Бертольд Брухавен (Brunhanim), желая отомстить литовцам за то вторжение, собрал орденское войско и, вторгнувшись в Литву, замок Колайне (нын. Жемайтия) (Koleina) захватил и спалил. Перебив много литовских людей и семьдесят их захватив [в плен], крестоносцы вернулись в Пруссию.
Литовские замки Мингедин и Медерабе. А литовцы, желая преградить дорогу крестоносцам, чтобы не могли устраивать набеги на их владения, начали строить замок Мингедин. Желая помешать его строительству, кенигсбергский комтур Бертольд собрал новое войско и двинулся на Литву, но, устрашенный многочисленностью литовского рыцарства, охранявшего строителей, повернул в другую сторону, где взял литовский замок под названием Медерабе..
Витень, воюя Пруссию, [терпит] поражение.
Потом, в 1293 году, комтур Рагнита Генрих Штанге в день святого Иакова (25 июля) захватил в Литве замок Мингедин (Юнигеду), где множество литовцев перебил, а других захватил в плен. По его следам тут же погнался Витень, князь литовский, со множеством литовцев и руссаков
Каждому литвину досталось по 20 христианских пленников.
Когда битва таким образом окончилась смертью благородного князя Казимира, на долю каждого литовского язычника при дележе досталось по 20 человек польских христиан...
Немцы воюют Литву и жгут Визну.
В том же 1294 году прусский магистр Мейнхард в конце зимы воевал в Литве два повята: Пастов и Ершов (Jerschow, Гайжува (Gaizuva)). А когда, захватив и спалив два замка, обнаружил, что третий взять трудно, то, отослав пленных литовцев в Пруссию, вернулся с войском к Визне, замку князя Болеслава Мазовецкого. [Магистр] захватил этот [замок] и сжег его потому, что с разрешения Болеслава литовцы жили в Визне и частыми вторжениями чинили большие беды в Польше и в Пруссии.
Литовцы воюют Пруссию и Лифляндию.
Потом, в 1296 году, литовский князь Витень, вторгнувшись в Хелминскую землю, огнем и мечом повоевал весь край вдоль и поперек до Голубенского повята, и с большой добычей вернулся в Литву. А потом с литовским и жмудским войском сразу же двинулся в Лифляндскую землю.
Литовцы терпят поражение в Пруссии. В 1298 году литовцы и жмудины разрушили город Страсбург в Пруссии..
В результате измены немцы разрушили литовский замок Оукайм.
Потом комтур Кенигсберга с еще большим войском подступил к литовскому замку Оукайм, где один литвин по имени Свиртил, исполняя тайное обещание, данное крестоносцам, открыл им [ворота] названного замка, в котором был бургграфом
Прусское орденское войско захватило Гродненский замок.
В то же время Генрих фон Плоцке, родом саксонец, вновь избранный прусским маршалом, а не магистром (как пишет Меховский), послал орденское войско на Литву. Эти воины, приблизившись к замку Гартин, расположенному на Немане, и в ненастный день найдя ворота открытыми, захватили замок, [одних] литовцев посекли, других повязали и, обобрав замок, с большой добычей вернулись в Пруссию. Однако Петр Дусбург, как это выше найдешь в его хронике, не пишет, что немцы в то время захватили замок Гарту, а только зажгли посад, который в те годы был большим. Что говорит и сам Меховский eodem folio, свидетельствуя сам против себя: Commendator autem de Coniksberg castrum Gartin non fuisse locatum moleste ferens, etc.
Он же говорит, что комтур Кёнигсберга, сожалея и досадуя, что это немецкое войско не завладело замком Гартин или Гродно, с этим же войском сам сразу же вернулся к Гарте второй раз.
Немцы воюют Литву.
Потом, когда многочисленные рыцари-пилигримы из Германской империи и из других христианских земель по земле и по морю прибыли в Пруссию на священную войну против Литвы, орденские братья, усиленные их мощью, сразу же начали новую войну против Литвы. Разорив и обобрав Каршувский повят (Жемайтия), они вернулись в Пруссию с большой добычей.
Жмудины осадили Рагнету, большой замок, который [я] сам видел.
А в 1315 году жмудины с большим войском осадили Рагнету (Рагнит) в Пруссии. И когда им надоело долгое время стоять (lezac) под замком, а добыть его не могли, то вернулись в Жмудь, разорив окрестные волости и повытоптав все хлеба.
А Витень, великий князь Литовский, закончив войну, начатую жмудинами, собрал очень большое войско, осадил Трисмемель или Христмемель и в течение целых семнадцати дней и ночей добывал его таранами, штурмами, разными обстрелами и подкопами. Трисмемель или Христмемель был замком над Неманом между Юрборком и Тильзитом. Как я сам выяснил, крестоносцы заложили эти замки в Литве...
Медники, где ныне Ворни (Варняй), разрушены.
В том же году прусский маршал Генрих Плоцке, сакс, вторгся в Литву со своими рыцарями, Пастовский повят разрушил и выжег, а пятьсот пойманных литовцев вывел в Пруссию. А когда собрал в Кёнигсберге очень много рыцарей-пилигримов из Германии с Рейна, которые прибыли на священную войну против литовцев, сразу же второй раз отправился с ними в Литву. Взяв замок Бисену (нын. Жемайтия) и перебив в нем восемьдесят литовских мужей, он стремительным и быстрым ударом обратил в пепел и в прах Медникский повят (нын. Жемайтия).
О Гедимине
...Сама эта история выглядит противоречиво, потому что в Литве и в Жмуди в то время было уже много благородных, могущественных и родовитых фамилий (domow) вроде Гаштольтов, Бутримов, Румбольдов (Rombowdowie), Монивидов и других. А также было более дюжины (o kilkonascie) удельных (oddzielnych) князей: Гедройцких, Гольшанских, Дялтувских, Утенских, Новогрудских и других, потомков великих князей, которые подчинялись только великому князю Литовскому, сидящему в Керновской столице (ныне стертой [с лица земли] течением времени). Из-за постоянных войн с крестоносцами в то время и каждый жмудин, будь он шляхтич или холоп, равные имел вольности. Руссаки же новогрудские и полоцкие, а также подляшские, хотя и были в то время подданными Литвы, но пользовались теми же свободами. Нет сомнений и в том, что если бы Гедимин или Гидзимин, будучи конюхом, убил бы своего господина Витеня, великого князя Литовского, а после него, будучи человеком простым и неродовитым, своевольно завладел бы Великим Княжеством, столь обширным и могучим, ему сразу обломали бы рога (utarliby rogi) другие князья, паны и весь народ. Сразу схватили бы и покарали как предателя, ибо те, кто в то время были грозны руссакам, прусским и лифляндским крестоносцам, полякам и мазурам, без сомнения, не допустили бы верховенства над собой негодного [правителя]...
Жмудины в те времена из-за своего исключительного мужества, как я уже говорил, тоже имели большие вольности и не захотели бы быть под властью изменника, ибо имели и своих собственных наследников Жмудского княжества (которых потом истребил Гедимин): Пелусе, Свитрила (Switrila) и Драйколита, перебежчиков к прусским крестоносцам. Будучи вольными людьми, при такой разрухе они бы, вероятно, выбрали бы себе в князья кого-нибудь из них.
Руссаки же новогородские и полоцкие, имея occasionem diu exspectatam ad excutiendum jugum, имели долгожданный случай и время сбросить языческое ярмо, которое они носили на себе как данники, будучи христианами и отличаясь [от литовцев] по вере и языку. Ясное дело, что они взяли бы себе господином монарха Киевского или кого-нибудь из волынских, галицких и северских князей, которых в то время в русских землях было достаточно, и предпочли бы иметь над собой господина своего народа, веры и языка, чем чтобы над ними властвовал язычник литвин, изменнически убивший своего господина.
КНИГА ОДИННАДЦАТАЯ
Князья, паны и бояре литовские и жмудские, по обычной языческой церемонии напоследок отпраздновав погребение своего великого князя Витеня или Виценя на виленских жеглищах, съехались в Кернов, где после долгих совещаний, видя его сына Гедимина мужем в расцвете лет и не раз испытанного в рыцарских делах против крестоносцев, единогласно избрали его и возвели на великое княжение Литовское....
....Потом, в 1316 году, когда хлеб уже дозревал на полях и близилась жатва, прусский великий маршал Генрих Плоцке в четвертый раз вторгся в Литву и, захватив два литовских замка, Юнигеду и Писту (Ingydy i Pisteny) (нын. Жемайтия), сжег их, а хлеб по всем волостям либо вытоптал, либо выжег.
Желая отомстить за эти кривды, некий литовский пан Давид, гартынский или гродненский староста, с восемью сотнями вооруженных всадников вторгся в Пруссию, где разорил повят Унсдорф (так у Меховского и Длугоша, а немец Дусбург зовет его Вохенстолф) и, набрав трофеев, возвращался в Литву...
Год 1315
Страдания Жмуди.
Когда крестоносцам в Литве повезло так, что всю жмудскую землю приневолили строгим ярмом, к которому не привык этот народ, воспитанный в вольности, [они] жестоко притесняли несчастную Жмудь тяжким, а точнее, скотским, трудом, невыносимыми податями, поборами и насилиями над несчастными девушками и женщинами по своей спесивой [прихоти]...
В то время жмудины часто и как будто наяву вспоминали об утраченных вольностях, которыми издавна пользовались под [управлением] литовских князей, и, постоянно вздыхая, не иначе как те евреи, которые, сидя у рек Вавилонских, с плачем вспоминали Сион, они часто взывали к литовцам, давним своим побратимам, о вызволении из этого тяжкого ярма.
Гедимин же, великий князь Литовский, уже имел наготове не последнее войско, собранное из литовцев, русских и татар, с которым он расположился лагерем между Юрборком и Каунасом (Konasowem) или Ковно. Как я и сам видел, в те времена недалеко за Юрборком над Неманом был орденский замок Христмемель, а потом Рагнета, Тильзит и Клайпеда вплоть до моря. Из этих замков [немцы] почти весь Неман отняли было у Литвы. Однако [Гедимин] уважал многократно засвидетельствованную силу и мощь немецких панцирных (zbrojnych) войск, поскольку крестоносцам помогала вся Империя. Поэтому не смел вступить с ними в открытую и решительную битву в поле, а только досаждал немцам постоянными набегами в тесных закоулках, выбирая время, место и подходящие условия (pogode) и ожидая на помощь еще большего войска из Полоцкой и Новогрудской Руси.
...Построение немецкого и литовского войска.
Видя это и опасаясь, как бы жмудины во время сражения не переметнулись к литовцам, немецкий гетман Генрих фон Плоцке готовил против Гедимина свои немецкие войска, жмудинов же с их боярами поместил посреди немецких полков, не ставя их ни спереди, ни сзади. И таким манером двинулся на литовское войско, совершенно уверенный в себе и в своей победе. А жмудинам, если они проявят мужество и твердость, стоя против литовцев, обещали вернуть прежние вольности и [щедро] одарить. Гедимин же спереди выстроил татар с луками, а литовцев собрал в большой главный полк, в котором встал и сам, руссаков же, новогрудцев и полочан, расставил с боков и сзади.
Жмудины переходят на сторону литовцев.
Довольно долго битва шла с равной для обеих сторон надеждой на победу, но потом жмудины, которых в немецком войске было несколько тысяч, видя силу своих побратимов литовцев, которых они давно ждали, вспомнив о своих прежних вольностях и имея случай сокрушить немецкое ярмо, как только битва разгорелась еще сильнее, дружно ударили на немцев...
Прусский маршал с войском разбит и убит жмудинами и литовцами.
Так что из этого войска не убежал никто, кто мог бы поведать крестоносцам в Пруссии об этой несчастной войне. А литовцы и жмудины за эту свою победу и за щедрую добычу, захваченную у разгромленного и побитого неприятеля, когда устраивали жертвоприношения и обычные молебствия своим богам, виднейшего из пленников, одного знатного крестоносца по имени Герхард Руде (Rudde), войта или старосту самбийской земли, с конем, на котором воевал, в доспехах, в которые был одет, и с оружием живого сожгли на высоко сложенной куче дров и с дымом отправили душу на небо, а тело развеяли с пеплом.
Когда Гедимину с литовцами и с ними жмудинам после былых тревог от немцев улыбнулась удача и фортуна отвратила свой слепой изменчивый лик от прусских и лифляндских крестоносцев, Гедимин вырвал из под их власти всю Жмудскую землю, старост их погромил и распугал и, благодаря отваге литовцев и жмудинов, наголову разгромил большое крестоносное войско над Земилой и Акменой.
И теперь уже крестоносцы не смели наезжать на Литву так беспечно, как раньше, посмотрев и убедившись в их отваге, предусмотрительности и готовности [сражаться] против себя.
Гедимин же, хорошей войной учинив себе добрый мир с немцами, хоть и временный, но необходимый, в том же 1320 году, не снимая с себя доспехов, с тем же войском литовским, жмудским и новогрудским, а также с полоцкой русью, двинулся против волынских князей,
Гедимин с литовцами [идет] на Киев.
Потом в 1320 году, известив всех своих жмудских, литовских, новогрудских и полоцких бояр, [Гедимин] собрал огромное войско,....и вскоре после Пасхи двинулся из Бреста против князя Станислава Киевского...
....Лиздейко, верховный жрец литовский, найденный в орлином гнезде.
А тот, как свидетельствуют летописцы, при Витене, отце Гедимина, был найден в орлином гнезде (Лиздас - гнездо лит.яз.) в дремучем лесу у большой дороги, а некоторые рассказывают, что сам Витень уложил его в украшенную колыбельку, подвешенную на дереве, и велел беречь его как сына....
Лиздейко, языческий епископ.
[Я все] это для того напомнил, чтобы не было сомнений в свидетельствах литовских летописцев о Лиздейке. Ибо точно так же во времена оны случилось с нашим Лиздейко, который, будучи воспитан при княжеском дворе по наукам звездочетов и по языческим понятиям (как некогда Иосифа и Моисея [обучили] всем мудростям египетским), был обучен ворожбе и толкованию снов, а потом при Гедимине был верховным епископом или главным исполнителем (przelozonym) языческих богослужений, которого по должности (z urzedu) звали Криве Кривейто...
...Нижний замок.
Разметил потом площадку для нижнего замка в [долине] Свинторога, которая в то время называлась Кривой долиной, в том месте при устье реки Вильны, где она впадает в Вилию. И там с большой быстротой, но и с большими расходами Гедимин с великим прилежанием выстроил деревянный нижний замок с выносными башнями и зубцами. А закончив оба замка, назвал их Вильно — от реки Вильны.
При замках над Вильной и Вилией быстро вырос город, ибо в том же году Гедимин перенес свою столицу из Трок в Вильно и там ее и утвердил на последующие времена. Поэтому великое множество людей, как орлы на падаль, спешно слетелись в [Вильно, образовав] большой город и разросшиеся посады. ...Для постоянного проживания в главном городе своего Великого Княжества все господа тоже выстроили там большие нарядные дворы, так что начинавшийся с малого Вильно, до этого лишь место погребения сожженных княжеских тел, в 1322 году вырос в большой и славный город по мудрому совету Лиздейки.
Огонь богини Весты.
В основанном им столичном городе Гедимин не забыл установить почитание своих богов, хотя еще при литовских князьях Свинтороге и его сыне Гермонте на том месте, где ныне пушечный двор, впервые был установлен вечный огонь, как в Риме у Весты, и были в достатке (hojnie) назначены жрецы, под страхом смерти следившие, чтобы священный огонь не погас. Поэтому Гедимин и посвятил темным богам лес (который у латинских язычников и других народов звался Lucus, а у литовцев лес и доныне зовется Laukos ) и по языческому обычаю поставил там жрецов, которые на этих местах сожжения или жеглищах возносили молитвы за души умерших князей.
Змейки Гивайте и Земляная.
Там же и змеек, называемых Гивайте (Gywojtos) и Земляная (Ziemiennikos), кормили и холили как домашних божков (Dii penates). А тот лес был над Вилией подле пушечного двора и до самых Лукишек.
Идол Перкунаса или Перуна.
А еще Гедимин поставил Перкунасу (Perkunowi) или Перуну (Piorunowi) истукана (balwan), держащего в руке большой кремнистый камень, от которого жрецы высекали огонь.
Литовский Пантеон.
Была еще на Антоколи большая зала (sala) или святилище всех богов, которых славили соблазненные бесовскими суевериями литовцы. Там по четвергам жрецы вечерами всегда ставили и жгли восковые свечи. Однако об этих языческих идолах и суевериях выше пространно описано в Русской Хронике по достоверным сведениям и [на основании] тщательного изучения литовских древностей.
...Гедимин ласково принял этих послов в Вильне, посоветовался со своими князьями и боярами, увидел, что дело очень выгодное, если объединиться с поляками и с мазурами против главных врагов, прусских крестоносцев, и заключил письменный союз (spissal i zprzymierzyl). И не отказался выдать свою дочь за польского королевича Казимира, а отправил [ее] в Польшу вместе с упомянутыми польскими и со своими послами, а также требуемым приданым [из] пленников.
Альдона Гедиминовна [приезжает] в Польшу. Итак, княжна Гедиминовна с языческим именем Альдона в 1325 году приехала в Краков с коронными (польскими) послами и немалым числом литовских панов, гедиминовых дворян в великолепно украшенном убранств.
О сыновьях и дочерях Гедимина и их уделах
Кревские волости и старая граница.
Ульяна, [жена] Ольгерда. Витебск в приданое и его границы. Ольгерду замок Крево, владения которого тянулись в направлении восхода солнца вплоть до реки Березины. А поскольку Ольгерд граничил с русским князем Витебским, то женился на его единственной дочери по имени Ульяна, в приданое за которой взял все княжество Витебское.
Явнута [предназначили] на великое княжение.
Виленское воеводство и его повяты. Явнуту же или Явнуте, младшему сыну Гедимина (Яунутис - самый младшый (лит. яз.)), которого отец любил больше всех, записал после своей смерти вручить всю верховную власть над другими братьями в Великом княжестве Литовском, Русском и Жмудском и отдал ему город Вильно со столицей Великого княжества и обоими замками, к тому же Ошмянский, Вилькомирский и Брацлавский повяты при воеводстве Виленском. И в нынешнее время Вилькомирский, Ошмянский и Брацлавский повяты со своими пригородками как в гражданском, так и в военном отношении тоже относятся к Виленскому воеводству.
Таким же образом ради мира и породнения с Литвой и русские князья без приданого брали других дочек у великого князя Гедимина, а его сыновья тоже брали у русских князей дочерей и их княжества, как Ольгерд - Витебское, Любарт - Владимирское, Явнут - Заславское (по линии которых 75 ведут свой род Глебовичи), и Кориат, и так далее...
Князья, паны и бояре литовские и жмудские, по обычной языческой церемонии напоследок отпраздновав погребение своего великого князя Витеня или Виценя на виленских жеглищах, съехались в Кернов, где после долгих совещаний, видя его сына Гедимина мужем в расцвете лет и не раз испытанного в рыцарских делах против крестоносцев, единогласно избрали его и возвели на великое княжение Литовское....
....Потом, в 1316 году, когда хлеб уже дозревал на полях и близилась жатва, прусский великий маршал Генрих Плоцке в четвертый раз вторгся в Литву и, захватив два литовских замка, Юнигеду и Писту (Ingydy i Pisteny) (нын. Жемайтия), сжег их, а хлеб по всем волостям либо вытоптал, либо выжег.
Желая отомстить за эти кривды, некий литовский пан Давид, гартынский или гродненский староста, с восемью сотнями вооруженных всадников вторгся в Пруссию, где разорил повят Унсдорф (так у Меховского и Длугоша, а немец Дусбург зовет его Вохенстолф) и, набрав трофеев, возвращался в Литву...
Год 1315
Страдания Жмуди.
Когда крестоносцам в Литве повезло так, что всю жмудскую землю приневолили строгим ярмом, к которому не привык этот народ, воспитанный в вольности, [они] жестоко притесняли несчастную Жмудь тяжким, а точнее, скотским, трудом, невыносимыми податями, поборами и насилиями над несчастными девушками и женщинами по своей спесивой [прихоти]...
В то время жмудины часто и как будто наяву вспоминали об утраченных вольностях, которыми издавна пользовались под [управлением] литовских князей, и, постоянно вздыхая, не иначе как те евреи, которые, сидя у рек Вавилонских, с плачем вспоминали Сион, они часто взывали к литовцам, давним своим побратимам, о вызволении из этого тяжкого ярма.
Гедимин же, великий князь Литовский, уже имел наготове не последнее войско, собранное из литовцев, русских и татар, с которым он расположился лагерем между Юрборком и Каунасом (Konasowem) или Ковно. Как я и сам видел, в те времена недалеко за Юрборком над Неманом был орденский замок Христмемель, а потом Рагнета, Тильзит и Клайпеда вплоть до моря. Из этих замков [немцы] почти весь Неман отняли было у Литвы. Однако [Гедимин] уважал многократно засвидетельствованную силу и мощь немецких панцирных (zbrojnych) войск, поскольку крестоносцам помогала вся Империя. Поэтому не смел вступить с ними в открытую и решительную битву в поле, а только досаждал немцам постоянными набегами в тесных закоулках, выбирая время, место и подходящие условия (pogode) и ожидая на помощь еще большего войска из Полоцкой и Новогрудской Руси.
...Построение немецкого и литовского войска.
Видя это и опасаясь, как бы жмудины во время сражения не переметнулись к литовцам, немецкий гетман Генрих фон Плоцке готовил против Гедимина свои немецкие войска, жмудинов же с их боярами поместил посреди немецких полков, не ставя их ни спереди, ни сзади. И таким манером двинулся на литовское войско, совершенно уверенный в себе и в своей победе. А жмудинам, если они проявят мужество и твердость, стоя против литовцев, обещали вернуть прежние вольности и [щедро] одарить. Гедимин же спереди выстроил татар с луками, а литовцев собрал в большой главный полк, в котором встал и сам, руссаков же, новогрудцев и полочан, расставил с боков и сзади.
Жмудины переходят на сторону литовцев.
Довольно долго битва шла с равной для обеих сторон надеждой на победу, но потом жмудины, которых в немецком войске было несколько тысяч, видя силу своих побратимов литовцев, которых они давно ждали, вспомнив о своих прежних вольностях и имея случай сокрушить немецкое ярмо, как только битва разгорелась еще сильнее, дружно ударили на немцев...
Прусский маршал с войском разбит и убит жмудинами и литовцами.
Так что из этого войска не убежал никто, кто мог бы поведать крестоносцам в Пруссии об этой несчастной войне. А литовцы и жмудины за эту свою победу и за щедрую добычу, захваченную у разгромленного и побитого неприятеля, когда устраивали жертвоприношения и обычные молебствия своим богам, виднейшего из пленников, одного знатного крестоносца по имени Герхард Руде (Rudde), войта или старосту самбийской земли, с конем, на котором воевал, в доспехах, в которые был одет, и с оружием живого сожгли на высоко сложенной куче дров и с дымом отправили душу на небо, а тело развеяли с пеплом.
Когда Гедимину с литовцами и с ними жмудинам после былых тревог от немцев улыбнулась удача и фортуна отвратила свой слепой изменчивый лик от прусских и лифляндских крестоносцев, Гедимин вырвал из под их власти всю Жмудскую землю, старост их погромил и распугал и, благодаря отваге литовцев и жмудинов, наголову разгромил большое крестоносное войско над Земилой и Акменой.
И теперь уже крестоносцы не смели наезжать на Литву так беспечно, как раньше, посмотрев и убедившись в их отваге, предусмотрительности и готовности [сражаться] против себя.
Гедимин же, хорошей войной учинив себе добрый мир с немцами, хоть и временный, но необходимый, в том же 1320 году, не снимая с себя доспехов, с тем же войском литовским, жмудским и новогрудским, а также с полоцкой русью, двинулся против волынских князей,
Гедимин с литовцами [идет] на Киев.
Потом в 1320 году, известив всех своих жмудских, литовских, новогрудских и полоцких бояр, [Гедимин] собрал огромное войско,....и вскоре после Пасхи двинулся из Бреста против князя Станислава Киевского...
....Лиздейко, верховный жрец литовский, найденный в орлином гнезде.
А тот, как свидетельствуют летописцы, при Витене, отце Гедимина, был найден в орлином гнезде (Лиздас - гнездо лит.яз.) в дремучем лесу у большой дороги, а некоторые рассказывают, что сам Витень уложил его в украшенную колыбельку, подвешенную на дереве, и велел беречь его как сына....
Лиздейко, языческий епископ.
[Я все] это для того напомнил, чтобы не было сомнений в свидетельствах литовских летописцев о Лиздейке. Ибо точно так же во времена оны случилось с нашим Лиздейко, который, будучи воспитан при княжеском дворе по наукам звездочетов и по языческим понятиям (как некогда Иосифа и Моисея [обучили] всем мудростям египетским), был обучен ворожбе и толкованию снов, а потом при Гедимине был верховным епископом или главным исполнителем (przelozonym) языческих богослужений, которого по должности (z urzedu) звали Криве Кривейто...
...Нижний замок.
Разметил потом площадку для нижнего замка в [долине] Свинторога, которая в то время называлась Кривой долиной, в том месте при устье реки Вильны, где она впадает в Вилию. И там с большой быстротой, но и с большими расходами Гедимин с великим прилежанием выстроил деревянный нижний замок с выносными башнями и зубцами. А закончив оба замка, назвал их Вильно — от реки Вильны.
При замках над Вильной и Вилией быстро вырос город, ибо в том же году Гедимин перенес свою столицу из Трок в Вильно и там ее и утвердил на последующие времена. Поэтому великое множество людей, как орлы на падаль, спешно слетелись в [Вильно, образовав] большой город и разросшиеся посады. ...Для постоянного проживания в главном городе своего Великого Княжества все господа тоже выстроили там большие нарядные дворы, так что начинавшийся с малого Вильно, до этого лишь место погребения сожженных княжеских тел, в 1322 году вырос в большой и славный город по мудрому совету Лиздейки.
Огонь богини Весты.
В основанном им столичном городе Гедимин не забыл установить почитание своих богов, хотя еще при литовских князьях Свинтороге и его сыне Гермонте на том месте, где ныне пушечный двор, впервые был установлен вечный огонь, как в Риме у Весты, и были в достатке (hojnie) назначены жрецы, под страхом смерти следившие, чтобы священный огонь не погас. Поэтому Гедимин и посвятил темным богам лес (который у латинских язычников и других народов звался Lucus, а у литовцев лес и доныне зовется Laukos ) и по языческому обычаю поставил там жрецов, которые на этих местах сожжения или жеглищах возносили молитвы за души умерших князей.
Змейки Гивайте и Земляная.
Там же и змеек, называемых Гивайте (Gywojtos) и Земляная (Ziemiennikos), кормили и холили как домашних божков (Dii penates). А тот лес был над Вилией подле пушечного двора и до самых Лукишек.
Идол Перкунаса или Перуна.
А еще Гедимин поставил Перкунасу (Perkunowi) или Перуну (Piorunowi) истукана (balwan), держащего в руке большой кремнистый камень, от которого жрецы высекали огонь.
Литовский Пантеон.
Была еще на Антоколи большая зала (sala) или святилище всех богов, которых славили соблазненные бесовскими суевериями литовцы. Там по четвергам жрецы вечерами всегда ставили и жгли восковые свечи. Однако об этих языческих идолах и суевериях выше пространно описано в Русской Хронике по достоверным сведениям и [на основании] тщательного изучения литовских древностей.
...Гедимин ласково принял этих послов в Вильне, посоветовался со своими князьями и боярами, увидел, что дело очень выгодное, если объединиться с поляками и с мазурами против главных врагов, прусских крестоносцев, и заключил письменный союз (spissal i zprzymierzyl). И не отказался выдать свою дочь за польского королевича Казимира, а отправил [ее] в Польшу вместе с упомянутыми польскими и со своими послами, а также требуемым приданым [из] пленников.
Альдона Гедиминовна [приезжает] в Польшу. Итак, княжна Гедиминовна с языческим именем Альдона в 1325 году приехала в Краков с коронными (польскими) послами и немалым числом литовских панов, гедиминовых дворян в великолепно украшенном убранств.
О сыновьях и дочерях Гедимина и их уделах
Кревские волости и старая граница.
Ульяна, [жена] Ольгерда. Витебск в приданое и его границы. Ольгерду замок Крево, владения которого тянулись в направлении восхода солнца вплоть до реки Березины. А поскольку Ольгерд граничил с русским князем Витебским, то женился на его единственной дочери по имени Ульяна, в приданое за которой взял все княжество Витебское.
Явнута [предназначили] на великое княжение.
Виленское воеводство и его повяты. Явнуту же или Явнуте, младшему сыну Гедимина (Яунутис - самый младшый (лит. яз.)), которого отец любил больше всех, записал после своей смерти вручить всю верховную власть над другими братьями в Великом княжестве Литовском, Русском и Жмудском и отдал ему город Вильно со столицей Великого княжества и обоими замками, к тому же Ошмянский, Вилькомирский и Брацлавский повяты при воеводстве Виленском. И в нынешнее время Вилькомирский, Ошмянский и Брацлавский повяты со своими пригородками как в гражданском, так и в военном отношении тоже относятся к Виленскому воеводству.
Таким же образом ради мира и породнения с Литвой и русские князья без приданого брали других дочек у великого князя Гедимина, а его сыновья тоже брали у русских князей дочерей и их княжества, как Ольгерд - Витебское, Любарт - Владимирское, Явнут - Заславское (по линии которых 75 ведут свой род Глебовичи), и Кориат, и так далее...
КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ
Братья Ольгерд и Кейстут, как следует укрепив (obwarowawszy) и устроив все домашние дела Великого княжества Литовского, движимые сыновней любовью и жалостью, постоянно думали о том, как бы отомстить прусским крестоносцам за смерть своего отца Гедимина, убитого под Велюоной (Welona), и захват значительной части Жмудской земли, и [как] возместить литовцам ущерб от невыносимых [немецких] разорений над Неманом. Ибо жмудские [земли] вдоль Немана уже были захвачены до самой Велюоны (Wielone).
Поэтому, недолго посоветовавшись, Ольгерд разослал [гонцов] к Литовским, а Кейстут к Жмудским, Троцким и Подляшским, а также к Гродненским боярам и панам, чтобы через несколько недель все при оружии съехались и стянулись к Ковно. Другие братья-князья по правилам посполитого рушения тоже прибыли им на помощь: Монтивид (Montiwid) со Слонимцами и Керновцами; Наримунт с русью из Пинска...
....Ольгерд с триумфом [возвращается] в Вильно. Потом, когда Ольгерд ехал с женой из Витебска до Вильна, навстречу ему вышел весь народ (pospolstwo), по языческому обычаю хлопая в ладоши, распевая Ладо! Ладо! и демонстрируя радость и благодарность своему великому князю, с победой возвращающемуся из Москвы в столицу. Там же и богам своим молились и приносили жертвы на священных жеглищах...
Знатный, могущественный и старинного рода пан Петр Гаштольт (Gastolt), будучи воеводой части Подолии, прилегающей к Польше, по-соседски часто бывал у пана Бучацкого, у которого потом взял в жены понравившуюся ему дочку. Согласно русским летописцам, Гаштольд (Gastold) был подольским воеводой. Порушив старые литовские идолопоклоннические заблуждения, он крестился в христианскую веру по священному римскому обряду, и был при крещении наречен Петром.
И привел из Польши в Вильно францисканских монахов, чтобы [они] обращали в христианскую веру языческий литовский люд.тим францисканским монахам Петр Гаштольт построил было на свои средства монастырь ....
И начали было [они] с великим усердием размножать веру христианскую, уводя язычников от мерзкого идолопоклонства.
Князья Гедиминовичи крещены в христианскую веру.
Так и Ольгерд, хотя еще при жизни своего отца Гедимина был крещен в христианскую веру ради жены Ульяны, по которой получил и княжество Витебское, но из-под свежей корочки жирным смрадом вонял старый пригар (przywara)...
....Францисканские монахи убиты и распяты виленчанами.
Но как только Гаштольт отлучился в Тыкоцин, сразу же все языческое простонародье яростно бросилось к тому монастырю, чтобы схватить монахов.
Вот поэтому, как только Ольгерд приехал в Вильно из московского похода, он, по представлении Гаштольтом надлежащей жалобы, приказал казнить пять сотен виленчан за это их жестокое убийство христианских монахов..
В 1342 году этот магистр Рудольф, собрав огромное немецкое и прусское войско, добывал у поляков и у поморских князей Новую Марку (novego margrabstwa). Узнав об этом, литовцы с большим войском из Жмуди вторглись в Прусскую землю, которую огнем и мечом почти всю до основания порушили, разорили и в пепел обратили....
Литва воюет Пруссию.
А Ольгерд, князь Литовский, с братьями и Кейстут, князь Троцкий и Жмудский, с сыном Патрикием (Patrikiem) собрались и сразу же по горячим следам (w stopy i w swiezy slad) двинулись в Пруссию [вслед] за магистром и немецким войском, а как только орденские войска разошлись, они с литовцами и с жмудинами без отпора воевали прусские земли..
Ковно осажден.
....Ковенские стены обвалились из-за подкопа и побили штурмующих немцев. И поныне литовцы и жемайты поют об одном князе Гедройцком, который во время этой осады жалуется, говоря, что не так ему жаль замка, как горящих в огне храбрых рыцарей и бояр.... Этот князь Гедройцкий был их гетманом.
Немцы побиты под Гродно при штурме.
А великий маршал прусский, упомянутый Генрих Шиндекоп, со свежим войском, только что прибывшим из Германии, решил вернуться (odwrot uczynil) в Литву. И когда он осадил замок Гартин или Гродно (по литовски нын. Гардинас) над Неманом, то провел несколько штурмов, но был отбит князем Патриком, сыном Кейстутовым, который в то время заперся в Гродно и храбро оборонял замок, убив очень много немцев.
Велюона в четвертый раз взята немцами.
Потом подступил с войском к замку Велюона и добывал его усиленными штурмами. Значит, литовцы снова отстроили Велюону. Приказав сложить огромную кучу сухих дров в качестве подмета под частокол и запалив этот стог дров, да к тому же и сильный ветер помогал ему разгореться получше, [магистр] сжег Велюонский замок, где в огне сгинуло очень много литовцев, и вот так овладел им. Велюонский староста Гаштольд пойман и убит. Взятый [в плен] замковый староста Гаставдус (как зовут его Длугош и Меховский) или Гастальдус, а по-нашему Гаштольд, когда его вели к палатке маршала, [прямо] в руках тех, кто его вел, был убит немецкими ландскнехтами, поссорившимися из-за его поимки..
Сыновья и дочери Кейстута.
Кейстут же от единственной жены, жмудинки Бируты Палангенской, имел шестерых сыновей: Витольта, Патрика, Товтивила (Totiwila), Сигизмунда (Sigisda) или Зигмунта, Войдата, и двух дочерей : Рингайле (Ringale), которая была выдана замуж за жестокого мазовецкого князя, и другую, Дануту или Анну, которую взял в жены Януш, князь Мазовецкий,
Братья Ольгерд и Кейстут, как следует укрепив (obwarowawszy) и устроив все домашние дела Великого княжества Литовского, движимые сыновней любовью и жалостью, постоянно думали о том, как бы отомстить прусским крестоносцам за смерть своего отца Гедимина, убитого под Велюоной (Welona), и захват значительной части Жмудской земли, и [как] возместить литовцам ущерб от невыносимых [немецких] разорений над Неманом. Ибо жмудские [земли] вдоль Немана уже были захвачены до самой Велюоны (Wielone).
Поэтому, недолго посоветовавшись, Ольгерд разослал [гонцов] к Литовским, а Кейстут к Жмудским, Троцким и Подляшским, а также к Гродненским боярам и панам, чтобы через несколько недель все при оружии съехались и стянулись к Ковно. Другие братья-князья по правилам посполитого рушения тоже прибыли им на помощь: Монтивид (Montiwid) со Слонимцами и Керновцами; Наримунт с русью из Пинска...
....Ольгерд с триумфом [возвращается] в Вильно. Потом, когда Ольгерд ехал с женой из Витебска до Вильна, навстречу ему вышел весь народ (pospolstwo), по языческому обычаю хлопая в ладоши, распевая Ладо! Ладо! и демонстрируя радость и благодарность своему великому князю, с победой возвращающемуся из Москвы в столицу. Там же и богам своим молились и приносили жертвы на священных жеглищах...
Знатный, могущественный и старинного рода пан Петр Гаштольт (Gastolt), будучи воеводой части Подолии, прилегающей к Польше, по-соседски часто бывал у пана Бучацкого, у которого потом взял в жены понравившуюся ему дочку. Согласно русским летописцам, Гаштольд (Gastold) был подольским воеводой. Порушив старые литовские идолопоклоннические заблуждения, он крестился в христианскую веру по священному римскому обряду, и был при крещении наречен Петром.
И привел из Польши в Вильно францисканских монахов, чтобы [они] обращали в христианскую веру языческий литовский люд.тим францисканским монахам Петр Гаштольт построил было на свои средства монастырь ....
И начали было [они] с великим усердием размножать веру христианскую, уводя язычников от мерзкого идолопоклонства.
Князья Гедиминовичи крещены в христианскую веру.
Так и Ольгерд, хотя еще при жизни своего отца Гедимина был крещен в христианскую веру ради жены Ульяны, по которой получил и княжество Витебское, но из-под свежей корочки жирным смрадом вонял старый пригар (przywara)...
....Францисканские монахи убиты и распяты виленчанами.
Но как только Гаштольт отлучился в Тыкоцин, сразу же все языческое простонародье яростно бросилось к тому монастырю, чтобы схватить монахов.
Вот поэтому, как только Ольгерд приехал в Вильно из московского похода, он, по представлении Гаштольтом надлежащей жалобы, приказал казнить пять сотен виленчан за это их жестокое убийство христианских монахов..
В 1342 году этот магистр Рудольф, собрав огромное немецкое и прусское войско, добывал у поляков и у поморских князей Новую Марку (novego margrabstwa). Узнав об этом, литовцы с большим войском из Жмуди вторглись в Прусскую землю, которую огнем и мечом почти всю до основания порушили, разорили и в пепел обратили....
Литва воюет Пруссию.
А Ольгерд, князь Литовский, с братьями и Кейстут, князь Троцкий и Жмудский, с сыном Патрикием (Patrikiem) собрались и сразу же по горячим следам (w stopy i w swiezy slad) двинулись в Пруссию [вслед] за магистром и немецким войском, а как только орденские войска разошлись, они с литовцами и с жмудинами без отпора воевали прусские земли..
Ковно осажден.
....Ковенские стены обвалились из-за подкопа и побили штурмующих немцев. И поныне литовцы и жемайты поют об одном князе Гедройцком, который во время этой осады жалуется, говоря, что не так ему жаль замка, как горящих в огне храбрых рыцарей и бояр.... Этот князь Гедройцкий был их гетманом.
Немцы побиты под Гродно при штурме.
А великий маршал прусский, упомянутый Генрих Шиндекоп, со свежим войском, только что прибывшим из Германии, решил вернуться (odwrot uczynil) в Литву. И когда он осадил замок Гартин или Гродно (по литовски нын. Гардинас) над Неманом, то провел несколько штурмов, но был отбит князем Патриком, сыном Кейстутовым, который в то время заперся в Гродно и храбро оборонял замок, убив очень много немцев.
Велюона в четвертый раз взята немцами.
Потом подступил с войском к замку Велюона и добывал его усиленными штурмами. Значит, литовцы снова отстроили Велюону. Приказав сложить огромную кучу сухих дров в качестве подмета под частокол и запалив этот стог дров, да к тому же и сильный ветер помогал ему разгореться получше, [магистр] сжег Велюонский замок, где в огне сгинуло очень много литовцев, и вот так овладел им. Велюонский староста Гаштольд пойман и убит. Взятый [в плен] замковый староста Гаставдус (как зовут его Длугош и Меховский) или Гастальдус, а по-нашему Гаштольд, когда его вели к палатке маршала, [прямо] в руках тех, кто его вел, был убит немецкими ландскнехтами, поссорившимися из-за его поимки..
Сыновья и дочери Кейстута.
Кейстут же от единственной жены, жмудинки Бируты Палангенской, имел шестерых сыновей: Витольта, Патрика, Товтивила (Totiwila), Сигизмунда (Sigisda) или Зигмунта, Войдата, и двух дочерей : Рингайле (Ringale), которая была выдана замуж за жестокого мазовецкого князя, и другую, Дануту или Анну, которую взял в жены Януш, князь Мазовецкий,